11. Любовь к Святому Отцу
    …
    Однажды мой отец и дядя¹⁵ получили предписание привести нас на следующий день в областное управление¹⁶. Мой дядя сказал, что не поведет своих детей, и обосновал это следующим образом:
    — Я не считаю нужным вести в суд двух детей, которые не отвечают за свои поступки. И кроме того, они не выдержат дороги пешком до Вила-Нова де Орем. Я сам пойду посмотреть, чего от них хотят.
    Мой отец думал иначе:
    — Я отведу свою дочь. Пусть она сама с ними разбирается, так как я ничего не понимаю в этих вещах.
    В то время использовалась любая возможность запугать нас. Когда на следующий день, проходя мимо дома моего дяди, отец на минуту остановился подождать его, я побежала к постели Жасинты, чтобы с ней попрощаться. Так как мы не знали, увидимся ли еще раз, я обняла ее, и бедная девочка плача сказала:
    — Если они тебя убьют, скажи им, что я и Франсишку такие же как ты, и что мы тоже хотим умереть. Я с Франсишку сейчас же пойду к колодцу молиться за тебя.
    Вернувшись ночью, я сразу же побежала к колодцу. Там они оба стояли на коленях, склонившись над колодцем, уткнув головы в ладони и плача. Когда они меня увидели, то очень удивились:
    — Ты еще жива? Твоя сестра пришла за водой и сказала нам, что тебя уже казнили. Мы так за тебя молились и плакали!

---

¹⁵ Отца Лусии звали Антонио душ Сантуш (ум. 1919 г.), а дядю, отца Франсишку и Жасинты, — Мануэль Педро Марто (ум. 1957 г.).
¹⁶ Администратором был Артуро де Оливейра Сантуш (ум. 1955 г.).

12. В Оремской тюрьме
    Когда некоторое время спустя нас снова арестовали, Жасинту больше всего угнетала разлука с родителями. С лицом залитым слезами она жаловалась:
    — Ни твои, ни мои родители не пришли нас навестить. Мы им теперь не нужны.
    — Не плачь, — сказал ей Франсишку, — принесем себя в жертву Иисусу за грешников.
    Воздев глаза и руки к небу, он произнес молитву самопожертвования:
    — О, мой Иисусе, из любви к Тебе и ради обращения грешников.
    Жасинта добавила:
    — И за Святого Отца, и за искупление грехов, совершенных против Непорочного Сердца Девы Марии. Когда после разлуки нас вновь соединили в судебном зале, то сказали, что скоро придут за нами, чтобы сжечь. Тогда Жасинта отошла к окну выходившему на скотный рынок. Сначала я думала, что она хочет забыться глядя в окно, но потом заметила, что она плачет. Подозвав ее к себе, я спросила, почему она плачет. “Потому что мы умрем, не увидев папу и маму, — и с лицом, залитым слезами, добавила:
    — Я хочу увидеть хотя бы мамочку!”.
    — Так ты не хочешь принести эту жертву за обращение грешников?
    — Хочу, хочу!
    И обливаясь слезами, она подняла руки и глаза к небу и произнесла молитву:
    — О, мой Иисусе, из любви к Тебе, за обращение грешников, за Святого Отца и за искупление грехов, совершенных против Непорочного Сердца Девы Марии. Заключенные, присутствовавшие при этом, старались нас утешить:
    — Откройте же управляющему эту тайну. Какое вам дело до того, что Сеньора этого не хочет.
    — Нет уж! — ответила тут же Жасинта. — Лучше я умру.

13. Чтение Розария в тюрьме
    После этого мы решили прочитать Розарий. Жасинта вынула медальон, который носила на шее, и попросила заключенного повесить его на гвоздь на стене. Встав перед медальоном на колени, мы начали молиться.
    Заключенные молились с нами как умели, по крайней мере они стояли на коленях. После того, как мы окончили молитву, Жасинта вернулась к окну и заплакала:
    — Жасинта, так ты не хочешь принести эту жертву нашему Господу, — спросила я ее.
    — Я хочу, но вспоминая о маме, плачу, не желая этого.
    Так как Пресвятая Богородица сказала нам, что мы должны молиться и приносить жертвы во искупление грехов, совершенных против Ее Непорочного Сердца, мы договорились, что каждый будет жертвовать за свое: один — за грехи, второй — за Святого Отца, третий — за искупление грехов, совершенных против Непорочного Сердца Девы Марии. После того как мы договорились об этом, я попросила Жасинту выбрать, за что она хотела бы приносить жертвы: “Я буду жертвовать за всех, потому что я всех люблю”.

14. Любовь Жасинты к танцам
    Один из заключенных умел играть на аккордеоне. Он играл, а другие пели, чтобы нас развлечь. Они спросили нас, не умеем ли мы танцевать. Мы ответили, что знаем “Фанданго” и “Виру”. Жасинта была партнершей одного бедного мошенника. Когда он увидел, какая она маленькая, то взял ее на руки. Пусть Богородица смилостивится над его душой и обратит его!
    Теперь Вы, Ваше Преосвященство, скажете: “Какое прекрасное настроение перед принятием страданий!” И правда! Но мы были детьми и не думали об этом. Жасинта очень любила танцевать и имела большой талант и ловкость. Помню, однажды она оплакивала своего брата, который был на войне и о котором думали, что он погиб на поле боя. Чтобы ее развлечь, мы с двумя ее братьями устроили танцы. Бедная девочка танцевала и утирала слезы, бежавшие по ее лицу. Иногда, стоило пастухам заиграть на каком-нибудь инструменте, она начинала танцевать, даже одна. Когда же приближался праздник Иоанна Крестителя или карнавал, она, несмотря на свою любовь к танцам, говорила:
    — Я больше не буду танцевать.
    — Почему?
    — Потому, что хочу принести это в жертву Господу.
    И поскольку мы в играх среди детей были ведущими, танцы, которые бывали в таких случаях, прекратились.

8. Угрозы
    Через несколько дней власти сообщили моему дяде и моим родителям, что в назначенное время они должны явиться в районное управление, мой дядя — с Франсишку и Жасинтой, а мой отец — со мной. Районное управление находилось в Вила-Нова де Орем. Нужно было пройти добрых три мили пешком, довольно большое расстояние для детей нашего возраста. В то время единственным способом передвижения были ноги или ослики. Дядя согласился пойти туда, но не захотел брать с собой детей.
    “Они не выдержат перехода пешком в Вила-Нова де Орем, — сказал он, — а на осле они не смогут удержаться, так как не привыкли к этому. И, кроме того, я не обязан представлять суду двух маленьких детей”.
    Мои родители думали иначе: “Наша пусть идет! Пусть сама отвечает. Мы в этом ничего не понимаем. И если она лжет, то хорошо, если ее накажут!”.
    На следующий день рано утром меня посадили на осла, с которого я по пути три раза падала. Меня сопровождали мой отец и дядя. Кажется, я уже рассказывала Вашему Прео священству о том, как страдали в тот день Франсишку и Жасинта, думавшие, что меня убьют. Больше всего мне было больно от равнодушия моих родителей, тем более, что я видела с какой любовью мои дядя и тетя относятся к своим детям. Я еще помню, что во время этого путешествия думала: “Насколько отличаются мои родители от дяди и тети! Чтобы защитить своих детей, они жертвуют собой. Мои же родители равнодушно предают меня властям и позволяют делать со мной все, что угодно”. “Потерпи, — говорила я себе в глубине своего сердца, — так тебе дано счастье страдать из любви к Господу и за обращение грешников”. В этих мыслях я в любое время находила утешение.
    В районном управлении староста расспрашивал меня в присутствии отца, дяди и других мужчин, которых я не знала. Староста хотел заставить меня открыть ему тайну и обещать, что я никогда не вернусь на Кова-да-Ирия. Ради этого он не скупился ни на обещания, ни на угрозы. Когда он понял, что ничего не добьется, то отпустил меня, сказав, что все равно все узнает, даже если это будет стоить мне жизни. Потом он отругал дядю за то, что тот не послушался его приказа, и наконец, разрешил нам вернуться домой.

11. Заключение в Ореме
    Между тем, приближалось утро 13 августа. Накануне вечером сошлось множество людей из различных мест. Все хотели нас видеть, расспросить и передать свои просьбы, чтобы мы доверили их Пресвятой Деве. Мы были в руках толпы, как мяч в руках детей. Каждый тянул нас в свою сторону, задавал вопросы, не давая времени ответить на них.
    Среди всей этой давки появился человек с приказом старосты срочно прийти в дом моей тети, где тот нас ждал. Моему отцу поручили проследить за исполнением приказа, и он отвел меня туда. Когда я пришла, в комнате уже находились управляющий, Жасинта и Франсишку. Староста стал нас расспрашивать и вновь попытался выведать тайну и получить наше обещание не ходить больше на Кова-да-Ирия. Так как он ничего не добился, то велел моему отцу и дяде отвести нас в дом настоятеля.
    Все, что произошло в этой тюрьме я не хочу сейчас рассказывать, так как Ваше Преосвященство уже знает.
    Как я уже говорила Вашему Преосвященству, мы болезненно переносили то время и много страдали из-за отсутствия внимания со стороны семьи. Я вернулась после той поездки, то есть после ареста, не знаю, как это лучше назвать, думаю, 15 августа.²³ На радостях мне позволили открыть стойло и вывести овец на пастбище. Дядя и тетя хотели побыть с детьми дома, поэтому, послали вместо них Жоао. Так как было уже поздно, мы остались в Валиньос, вблизи нашей деревушки.
    О том, что случилось дальше, Ваше Преосвященство уже знает, поэтому не буду останавливаться на описании этого. Пресвятая Дева снова вдохновила меня на умерщвление плоти, а в конце сказала: “Молитесь, молитесь неустанно и приносите жертвы за грешников, так как многие души попадают в ад из-за того, что никто за них не приносит жертвы и не молится”.

---

²³ Лусия ошибочно утверждает здесь и в другом месте, что Явление в Валиньос произошло 15 августа, то есть, в день ее возвращения из Вила-Нова де Орем. Девочка действительно вернулась из Вила-Нова де Орем 15 августа, но Явление имело место в следующее воскресенье, 19 августа 1917 г.

8. Поведение Франсишку в Ореме
    Я уже рассказывала, что он целый день провел в слезах и молитвах и страдал сильнее, чем я сама, когда моему отцу велели привести меня в Вила-Нова де Орем.⁶ В тюрьме он был довольно бодр и старался поддержать Жасинту в самые тяжелые часы, когда она особенно тосковала по дому. Когда мы читали в тюрьме Розарий, он заметил, что один заключенный стоит на коленях с шапкой на голове. Франсишку подошел к нему и сказал:
    — Если вы хотите молиться, то должны снять шапку.
    Бедняга без дальнейших разговоров отдал шапку Франсишку, и тот положил ее рядом на скамью.
    Пока допрашивали Жасинту, он с полным спокойствием и бодростью сказал мне:
    — Если они на самом деле нас убьют, то мы уже скоро будем на Небе! Это так хорошо! Мне теперь все равно.
    И после минуты молчания:
    — Дай Бог, чтобы Жасинта не испугалась. Я прочту за нее “Радуйся, Мария”.
    И сейчас же он снял шапку и стал молиться. Когда надсмотрщик увидел его молящимся, то спросил его:
    — Что ты тут говоришь?
    — Я читаю “Радуйся, Мария”, чтобы Жасинта не боялась.
    Надсмотрщик выразил жестом презрение и оставил его в покое.
    Когда мы по возвращении из Вила-Нова де Орем почувствовали приближение сверхъестественного и поняли, что наступает момент Небесного послания, Франсишку очень обеспокоился, так как Жасинты с нами не было:
    — Будет очень досадно, если Жасинта не придет вовремя.
    И он попросил своего брата поскорее привести ее:
    — Скажи ей, что она должна поторопиться!
    После ухода брата, он сказал:
    — Жасинта очень расстроится, если не будет здесь вовремя.
    После Явления он предупредил сестру, которая хотела провести там остаток дня:
    — Нет, ты должна пойти домой, потому что мама сегодня не разрешала тебе остаться с овцами.
    И он проводил ее домой, чтобы вселить в нее мужество. Когда в тюрьме мы заметили, что полдень прошел, а нас не отпускают пойти на Кова-да-Ирия, Франсишку сказал:
    — Может быть Богородица явится нам здесь? На следующий день он был очень печален и сказал почти плача:
    — Наверное, Богородица очень расстроилась, что мы не пришли на Кова-да-Ирия и больше нам не явится. А я так радовался, что увижу Ее!
    Когда Жасинта в тюрьме плакала от тоски по дому, матери и семье, он пробовал ее приободрить:
    — Если мы больше не увидим маму, не переживай! Мы пожертвуем это за обращение грешников. Самое страшное будет, если Богородица нам больше не явится. Это мне тяжелее всего! Но даже это я пожертвую за грешников.
    После этого он спросил меня:
    — Послушай! Явится нам еще раз Богородица?
    — Я не знаю, но думаю, что да.
    — Я так по Ней тоскую!
    Явление в Валиньос было для него двойной радостью. Его беспокоило, что Богородица больше вообще не придет. Потом он сказал:
    — Ясно, что Богородица не явилась нам 13-го, потому что не хотела приходить в дом старосты, видимо, из-за того, что он такой злой человек!

---

⁶ 11 августа отец Лусии отвел ее к администратору. Г-н Марто отказался вести туда своих детей.