|
|
|
Иерархия в апостольский век
Вопрос о возникновении трехстепенной иерархии, как основы церковной организации, принадлежит к числу труднейших в современной церковно исторической науке и, по всей вероятности, при данных источниках обречен остаться достоянием гипотетических догадок и построений. Однако можно считать наиболее вероятным тот общий итог, который напрашивается в результате исторических наблюдений: в течение первого века, апостольская и после апостольская церковь не знает трехстепенной иерархии в теперешнем
смысле.[*]
Последняя может быть констатирована с начала II века (с первого послания Климента, посланий св. Игнатия Богоносца и после них)
и еще даже, на переломе I и II века, по крайней мере по местам (Διδαχή)
мы наблюдаем более сложную харизматически-иерархическую организацию. Однако уже с середины II века водворяется иерархическая организация с более или менее явным «монархическим» епископатом во главе. Мы наблюдаем как бы две эпохи: во-первых, апостольский и послеапостольский век, когда благодатные дары, приуроченные позднее к харизме иерархической, были обильно изливаемы как бы поверх
иерархических граней, и, наряду с самими св. апостолами, действовали и разные харизматики (I Кор. 12), и, во вторых, эпоху урегулированного харизматизма через иерархию по типу ветхозаветного священства, начиная с II века. Можно не преувеличивать (подобно Зому)
всей противоположности обеих эпох, однако нельзя не видеть всего их различия.
[*]
Сюда относится отсутствие определенного различия между епископами и пресвитерами, в Д. Ап.,
XX, 17, 28;
равно к
Титу, I. 5-7;
Филип. I, 1,
I Тим. гл. 3
(диаконы)
и под.
Возникновение иерархии в послеапостольский век
Таково прямое свидетельство истории, которое не может быть обессилено догматическими постулатами о непрерывном существовании иерархии для совершения таинств с древнейших времён. Напротив, более вероятным является, что иерархия возникает в истории, как бы самопроизвольно и, конечно, в соответствии с духом апостольского предания и никоим образом не вопреки ему, хотя и было время, когда ее
не было.[*]
Этот факт исторического возникновения иерархии в настоящее время вносит целую догматическую смуту, причем и в суждение о самом историческом факте привносятся догматические страсти и тенденциозность. Для одних в этом факте содержится догматическое устранение преемственной иерархии в пользу выборного всеобщего священства, для других уже в самом признании этого исторического факта усматривается злостная ересь, — подрыв иерархического начала в жизни церкви, которое хотят поддержать историческим мифом. Обе точки зрения одинаковы неверны в своей прямолинейности, но факты, бесспорно, нуждаются в догматическом истолковании.
[*]
Это, впрочем, не исключает возможности прямого апостольского иерархического преемства (во всей неопределенности этого термина)
в отдельных случаях, напр., в Риме (согласно св. Иринею и др.), по крайней мере, оно может быть гипотетически конструировано для доказательства определенного тезиса. Однако исключения в данном случае не подтверждают общего правила.
Иерархия есть установление евхаристическое
Органическая природа иерархии в церкви связана с тем, что составляет главную и важнейшую ее функцию. Она состоит не в том, чтобы повелевать и карать (что есть уже вторичная и производная ее функция), но, прежде всего и важнее всего, — совершать таинства, и, самое главное, Божественную Евхаристию.
Иерархия есть установление прежде всего евхаристическое.
<…>
Совершение Евхаристии начинается в церкви тотчас же после Пятидесятницы (Д. А. 2), очевидно, при прямом участии апостольском;
позднее (по Didache)
она совершается не только апостолами, но и пророками и евангелистами, — переходная эпоха, и к началу II века неизвестными путями, очевидно, неким инстинктом мудрости церковной, непосредственное руководство ею сосредоточивается в руках иерархии, и все определения иерархических степеней совершаются в отношении к Евхаристии.
<…>
Но в этом евхаристическом значении иерархии прежде всего и больше всего раскрывается и соборность ее природы. Евхаристия есть λειτουργία, общее дело, общее служение. Согласно чину православной литургии, в которой соединяются, сплетаясь и чередуясь, молитвы совершителя и молящихся, таинство совершается соборно, всем народом вместе с священнослужителем и власть совершать преложение осуществляется не магическим актом ex opere operato помимо молящихся и без участия их, вообще без отношения к церкви, но как литургия, общее дело.
<…>
В отрицательной же форме эту мысль можно было бы выразить так: священник или епископ один, без народа и вне отношения к народу, принципиально не может и не должен совершать Евхаристии, а присутствующие на литургии, хотя бы и в самом малом количестве миряне являются представителями всего церковного народа. Итак, следует считать, что происхождение иерархии сакраментально, и
она родилась из Евхаристии.
<…>
Итак, епископство и происходящий от него пресвитериум имеет, прежде всего,
евхаристически-сакраментальное происхождение и значение,
оно есть sacerdotium, таков его мистический корень. Но благодаря этому его значению епископство становится и церковною властью. Каноническое право опирается на силу таинства, епископство есть власть сакраментальная, и так наз. апостольское преемство имеет, прежде всего, сакраментальное значение, для урегулирования совершения таинств. Ни один из других элементов власти, возникшей в епископате не имеет такого первичного значения, напротив, все они представляют собой производные, церковно-исторические, а затем и канонические надстройки на сакраментальном базисе.
Все христиане суть священники
…[П]ринцип всеобщего царственного священства, ведомый Ветхому Завету и провозглашенный апостолом Петром (I Петр. 2, 9), должен быть признан и признается в православии во всей силе.
Все христиане суть священники в храме собственной души, которая есть и храм Духа Святого,
и все они суть миряне, участвующие вместе с совершителями таинства в божественной литургии, а также и других таинствах. Надо по этому поводу заметить, что состояние мирян в церкви не есть полное отсутствие царственного священства, но лишь особое его состояние или степень, поскольку
все христиане облечены в священный сан мирян.
Мирянство существует лишь в церкви и для церкви, вне ее не существует ни иерархия, ни миряне: мусульмане или язычники не суть миряне в такой же мере, в какой они не суть и священники. Таинством, которое соответствует рукоположению в сан мирян, является миропомазание, после которого крещенный допускается ко всем другим таинствам. Заслуживает внимания, что это возведение в сан мирян есть епископское таинство, подобно рукоположению: в западной церкви, как правило, оно и совершается через возложение рук епископских, в восточной же, хотя непосредственным совершителем является священник, но миро, употребляемое в таинстве, необходимо имеет освящение даже нескольких епископов. В этом смысле
миропомазание есть таинство всеобщего священства.
<…>
…[В]
совершении Евхаристии участвует вся церковь в полноте своего царственного священства, которое однако не аморфно, но
организованно, как разные члены единого тела,
предстоит алтарю.
См. также
|